Стихи :: "Закладки в дневнике"
леди Эленвен
Серые травы под белой луной,
Мерзлая глина, дорога домой.
Эхом истаявшим давней мечты
Спросят копыта дорогу: "Где - ты?.."
Снегом укрыты родные холмы.
Больше, встречаясь, не встретимся мы.
А по щеке пробежала слеза...
Это от ветра слезятся глаза.
Жить, не пытаясь от боли бежать
В кружеве фраз "Господин!" - "Госпожа?"
Слышишь? В ветвях осторожно поет
В ветре Annwn'а - Самайновский лед.
В доме моем одиночества сны
Бродят безмолвно до новой весны.
Сердце холодное - не заболит,
Пламя холодное - не навредит.
Стойло почуяв, рванулся мой конь,
К небу взлетел бубенцов перезвон,
Бледным вином розовеет восток.
Я покидаю тенета дорог.
Волчьей тенью скользишь ты
В предутренних снах,
Мало каждой минуты,
Разлука страшна.
Хоть на миг!
Я кидаюсь к балкону опять -
Чтобы снова из виду
Тебя потерять.
Если что-то случится –
Я ночью проснусь,
Прилечу, будто птица, -
Иль к утру изведусь.
Мягкий голос, как мех,
Укрывает меня:
«Успокойся, я здесь,
Я не брошу тебя».
В одиночестве стен
В сердце голос звучит.
До рассвета во сне
Теперь буду ловить
Улетающий миг
Твоих ласковых слов,
И во всем будет жить
Глаз родное тепло.
Ожидания время –
Как пытка, как боль,
Будто острым ножом
Я играю с собой…
Мягкий бархат ночной,
Мысли тают, как воск.
Смотрит Волк молодой
На Сияние Звезд.
Над Митрима свинцовою водой
Пушистый плавает туман,
Пронизанный серебряной иглой,
Что обронила вышивальщица-звезда.
Но вышивку ее на части рвет
Холодный ветер, прилетая с Зычных Гор,
И, сплетничая про его полет,
Шепчась ведет камыш свой разговор.
Но мало горя в небесах звезде!
В безоблачьи затеет хоровод,
И, отражаясь в озеоа воде,
Веленьем Elbereth иной узор совьет.
Im caim linna gannel e dalagan,
I elin gelair vi menel linnar,
Gelir na guren, gorth awartha.
A Mithrim, Mithrim! Dor mhuin, mbar ammen!
Здесь, в Митриме, трава из серебра,
Из музыки вода ручьев и рек.
Пусть дуют здесь холодные ветра –
Мы полюбили этот край навек!
Сплетай на платье вышивки узор,
Под звездами ты смейся и танцуй!
С тобой танцует жаркий наш костер,
Смеется арфа перезвоном струн.
Im caim linna gannel e dalagan,
I elin gelair vi menel linnar,
Gelir na guren, gorth awartha.
A Mithrim, Mithrim! Dor mhuin, mbar ammen!
Ой вы, мысли мои горькие!
Что за мной вы, мысли, ходите?
Что вы, думы мои тяжкие,
Бередите сердце ведьмино?
Что ты, кровь моя горячая,
Все подзуживать пытаешься
На дела меня на темные,
На поступки лихоимские?
Что ж ты, Сила моя древняя?
Раны бы тебе залечивать,
Отводить невзгоды черные,
Злу препоны ставить крепкие!
Волком воет одиночество,
В сердце месть, как ворон, каркает,
Кошкой черной сила ластится
Да нашептывает разное.
Мол, коль ведьма, коль ты сильная,
На колени всех врагов поставь!
А сердцами правь, как нравится,
Ворожбой да приворотами!
Ах ты, Сила моя, Силушка!
Словно конь ты застоялася!
Нету, Сила, тебе подвига,
Нету дела настоящего!
Все дела мелки всё кажутся,
Удила грызешь, поводья рвешь,
Затащить меня всё норовишь
В буераки да в болотища.
Обуздать бы тебя, Силушка,
Для чего ты мне дана, понять.
И по слову лишь единому
Все мечты тогда исполнятся!
Не грози ты мне вечным огнем, бездуховный отец!
Тот ли будет бояться огня, кто из пламени создан?
Ты всего лишь безверный пастух легковерных овец ,
Ты не можешь мой дух уловить, улетающий к звездам.
Не грози ты мне вечною мукою, поп, не грози!
Нет для сильного муки сильнее, чем мука бессилья!
Никогда не летавший, не можешь ты вообразить,
Как мучительно падать с небес на изломанных крыльях.
Не сули мне в посмертии рай, не сули!
И на что мне твоя бесконечная месса?
Я не видела большего счастья, чем счастье весенней земли,
Я не видела места прекрасней зеленого леса.
Я, приветствуя солнце, взойду на костер,
Буду в муках сгорать, чтобы в муках опять возрождаться.
Я вернусь, чтоб прочесть над тобою веков приговор –
Не поверишь, но скоро тебя перестанут бояться!
Не грози ты мне вечным огнем, бездуховный отец!
Тот ли будет бояться огня, кто из пламени создан?
Ты всего лишь безверный пастух легковерных овец ,
Ты не можешь мой дух уловить, улетающий к звездам.
В моем жестоком одиночестве
Я не стремлюсь искать виновных.
Ни звать, ни ждать уже не хочется,
Любовь, романтика – условность!
Глядеть на тех, кто прежде нравился,
Опять надеясь на удачу…
Выть по ночам бы зверем раненым –
Но полусотницы не плачут!
И гнать от сердца мысли черные
У собственной судьбы в плену.
Глаза у полусотниц гордые,
Они не плачут – ни к чему!
А чем ты, сердце, успокоишься?
Сплетенье рук на «двойке Чаш»…
Шел поезд, соревнуясь в скорости
С мечтой, что всех вперед неслась.
Словом ласковым, взглядом пламенным
Осторожно меня касаешься.
Прозываешься Черным Пламенем
И обжечь собой опасаешься.
Зелень ведьмина зверя серого
За тобой наблюдает, крадучись,
Лапкой пробует с недоверием
И подвоха не чует радостно.
А обида с надеждою спорит все,
Ищет мысль в тебе все недобрую.
Не твоя вина, что не сбылся сон –
Перекинулся голубь вороном.
Дыбом шерсть, что в крови запекшейся,
Полусорванных не втянуть когтей.
Зверь израненный, настрадавшийся –
Не отдернется от руки твоей.
По пути за окоем,
То ли ночью, то ли днем
Заглянуть на огонек,
Задержаться на годок.
Карты врут, судьба смеется,
В сердце что-то оборвется
И раскатится сквозь пальцы,
И не сможет удержаться.
Ветер воет, ливень льет,
И гитара не поет,
А лабает так и сяк,
За медяшку, за пятак.
Толком жить-то не умея,
Помирать спешит скорее,
И спешит, не успевая,
Голова совсем дурная.
Глянь, который пилишь сук,
Сам себе ни враг, ни друг!
Счастье, что всю жизнь искал,
Сам по пьянке раздолбал.
Все, что было, не вернется,
Здесь, как в песенке поется:
«Шаг один мог все решить,
Я не знаю, как мне жить!»
Боль красиво обозвать,
Перестать ее жевать,
И сказать: «Не повезло!
Время, значит, не пришло».
Осень смоет, снег остудит,
Позабыв, что дальше будет,
Ехать по родной кривой
За ехидною судьбой.
Катит воды темные
С Севера туманного
В южную даль светлую
К морю дивный Сирион.
Как отрог далеких гор –
Крепость на Тол Сирион.
Из надежд – последняя,
Из печалей – первая.
Ты наш щит от злых ветров
И от вражьей душной Тьмы!
Ты для мира целого
Упованье малое!
Все плотней сжималась Тьма,
Воздух, как струна, звенел,
Скорбно пела тетива,
Со стрелой последнею.
Кровью Моргот потушил
Тот пожар, что сам разжег,
И со стоном рухнули
Стены Ородретовы.
Катит воды Сирион
Мимо Тол ин Гаурхот.
Ты оплотом был надежд –
Стал оплотом ужаса!
Всем, кто «ронял» Минас Тирит осенью 2004 года
Сижу одна в застенке горьком,
Мне о предательстве твердят.
Порой приходят злые орки
И издеваться норовят.
А я пинками их гоняю,
Не лезли в яму чтоб ко мне.
Жаль, меч мой славный отобрали!
Что ж! На войне, как на войне!
Сижу себе, горланю песни
Про то, что крут безмерно Свет.
Да не заткнусь я, хоть ты тресни!
Плевать, что слушать мочи нет!
Меня повесили на дыбу,
Пытаются меня пытать.
Похода цель сказать? Да фигу!
Меня вам, glamhoth, не сломать!
А Черный Майа Морисуро
О Тьмы свободе мне поет.
Ну нет, ребята! Я не дура,
Меня «агитка» не проймет!
Но – о чудесное явленье!
Товарищ преждний боевой
Принес нежданно избавленье,
Забыв закрыть дверь за собой.
Благословенно будь бакланство
Тех yrch, что пленных стерегут!
Они, скажу вам без лукавства,
Победу свету принесут.
И что мне веселило душу,
Идти сил придавало мне –
Как надерет yrch кто-то уши,
Меня увидев на стене!